Сборник "Приграничье" - Страница 439

439

— До Автотранспортной.

— Это в центре?

— Нет, на северной окраине.

— Не наш район, — тихонько пробормотал явно сообразивший, что дело с душком, Грицко.

— Хочешь, похлопочу о переводе? — предложил я, и он моментально заткнулся. Пусть думают, что хотят, лишь бы приказы исполняли. А даже если и Грише стуканут — ничего страшного, замажусь как-нибудь.

До развалин гаражей бывшего автотранспортного предприятия мы добрались без проблем. Сколько раз сюда мотался — мог бы и с закрытыми глазами дорогу найти. А вот дальше…

Как оказалось, память меня немного подвела, и на самом деле на Красный проспект перед развалинами гаражных боксов выходило две улицы. Как бы еще узнать — какая из них Автотранспортная? Та, которая к центру ближе или наоборот — пересекающая тянувшийся до Черного квадрата пустырь? Таблички, если где и были, давно проржавели. Да и темно, надписей не разобрать. И на улице никого — местные так рано из нор не выползают.

Так, а чего там на стенах за каракули намалеваны? Сдается мне, эти граффити художества Чистых напоминают! Ага, как раз и крыса задушенная со столба на проволоке свисает. Все ясно — мне не сюда. Придется через пустырь тащиться. Точно — вон крыша пятиэтажки показалась.

Как я и ожидал, стены примеченной мной хрущевки были разрисованы не лишенными смысла граффити, а недвусмысленными лозунгами: «Смерть уродам!» Ну и разноцветных крестов здесь, понятно дело, тоже хватало. Куда без них — все же Крестоносцы этот район держат. Мне вот только интересно, откуда эти оборванцы баллончики с краской берут? Неужели покупают? Или тырят где?

На противоположной стороне улицы почудилось какое-то движение, и я тут же нырнул в крайний подъезд — благо, дверь отсутствовала как таковая. Точнее, она была, но валялась почему-то в сугробе. И ведь не так давно кто-то выломал — снегом еще толком занести не успело. Дружинники стремительно влетели в подъезд вслед за мной и, сразу же заняли позиции у выбитого окна на площадке между первым и вторым этажом. Хорошо хоть ума хватило не шуметь. Ну да не маленькие — про северную окраину наслышаны. Понимают, что иной раз лучше тактическую хитрость проявить, чем с местной шпаной разборки наводить. Разборки-то, по большому счету, ерунда, но шуму будет…

Стараясь не обращать внимания на шибанувшую в нос вонь мочи, я осторожно выглянул наружу и тут же спрятался обратно: прямо перед домом через дорогу перебегала цепочка людей с болтавшимися за спинами рюкзаками. Бежали они как-то неровно, и когда вдалеке послышался шум автомобильного двигателя, сразу же метнулись во дворы. Несколько минут спустя, переваливаясь на колдобинах занесенной снегом дороги, в сторону Красного проспекта медленно проехал уазик. Закрепленный на его крыше мощный электрический фонарь полосовал ночь пронзительно-ярким лучом, но толку от него на самом деле было немного — все заинтересованные лица запросто могли заранее убраться с дороги блюстителей порядка.

Убедившись, что никто не проявляет интереса к приютившему нас зданию, я медленно поднялся по лестнице и подошел к кое-как укрепленной железными уголками двери. Если Селин не ошибся, мне нужна именно эта квартира. Ну и что делать? Вломиться? Или подождать, пока хозяева сами выйдут? Хм… а если нету дома никого?

— Ну шо, командир, делать будем? — Немного погодя спустились на первый этаж Грицко и Шмидт.

— Видите эту дверь? Для начала надо, чтобы ее здесь не стояло. Внутри должны быть двое — мужик и баба. Мужик крученый, так что брать придется жестко, но обязательно живым.

— Ясно, — кивнул Грицко и снял с предохранителя АКМ. Шмидт тоже взял автомат на изготовку и встал сбоку от двери. — Внутрь открывается? Нашим легче. Выбиваем дверь, Борис первый, следом я. Ты, Лед, нас прикрываешь.

— Годится. Вы сразу в комнату, я проверю кухню, — прикинув, что опыта штурмовых операций у дружинников всяко побольше, чем у меня, принял план я. — На счет три…

Отступивший на шаг назад Грицко со всего размаху впечатал подошву армейского ботинка чуть ниже замка, и хлипкий косяк, не выдержав удара, треснул, а распахнувшаяся дверь с грохотом врезалась ручкой в стену. Шмидт тут же бросился внутрь, хохол рванул следом.

Не обращая внимания на раздавшийся в комнате истошный визг, я с пистолетом-пулеметом в руке ломанулся на кухню. По пути заглянул в совмещенный санузел — чисто. На самой кухне тоже никого не оказалось.

— Заткнись! Заткнись, сука! — За криком Грицко последовала звонкая оплеуха, и женский плач перешел в сдавленные всхлипы.

Метнувшись с кухни обратно в коридор, я выглянул в подъезд и прикрыл распахнутую дверь.

— У нас порядок, — выскочил из комнаты Шмидт.

— Мужик есть?

— Спеленали, — сменил меня на посту у входа дружинник. — Не всполошились соседи? А то мы нашумели джють-джють.

— Тут такие крики каждый день и через день. — Я направился в комнату.

Угорь — должно быть он, но в такой темноте хрен разберешь, — и вправду оказался в комнате. С разбитой головой и скованными за спиной наручниками руками он валялся рядом с незаправленной кроватью. В противоположном углу на коленях стояла его подруга — полноватая тетка в короткой ночнушке. Разместившийся сзади нее Грицко приставил к затылку хозяйки квартиры дуло ПМ и настороженно поглядывал в сторону уткнувшегося лицом в пол бандита.

— Что с ним? — поинтересовался я и, ухватив за шиворот, осторожно оторвал голову мужика от пола. Ага, еще и нос сломан.

— За железку схватился, сука, — указал дружинник на валявшуюся на кровати саблю. — Вот и получил прикладом в рыло.

439