Сборник "Приграничье" - Страница 359

359

— Не суетись ты, — остановил меня Шурик и, кинув на обочину рюкзак, уселся на него. — Вон, едут уже.

Я обернулся посмотреть на вывернувшую из-за поворота подводу, заткнул меховушки за пояс и подошел к Ермолову, который барабанил пальцами по лежавшему на коленях АКМ.

— Проблем с ними не будет? — забеспокоился я, насчитав более двадцати человек, сопровождавших три загруженные лесом подводы.

— Не должно, — прищурился Шурик. — Не видишь — артель лесорубов возвращается? Им с нами связываться себе дороже выйдет. Вот если б старатели из кочевья от Снежных пиков возвращались, тогда ноги бы делать пришлось…

Так оно и оказалось: настороженно косясь то на нас — АКМ, «Тайга», зеленые петлицы на полушубке у Шурика, — то на выжженную огненным заклятием проплешину, крепкие мужики, подгоняя здоровенных серых тяжеловозов, заспешили дальше. С нами они не перемолвились даже словом и только демонстративно держали руки поближе к разнообразному вооружению: охотничьим ружьям, самострелам и тяжелым, явно предназначенным для смертоубийства топорам. У пары охранников так и вовсе по жезлу «Свинцовых ос» при себе было.

— Северную лиственницу повезли, — проводил взглядом загруженные в подводы неошкуренные стволы со срубленными ветвями Ермолов.

— Далековато им забраться пришлось. — Северные лиственницы только за Снежными пиками и растут, а это минимум день пути от Границы. Но, как ни крути, овчинка выделки стоила: во-первых, эта лиственница — практически вечный строительный материал, а во-вторых, сопротивляемость магическому излучению у нее просто потрясающая. Очень хорошая экономия на накопителях Иванова выходит.

— Их заботы. — Шурик медленно покатился по дороге, я последовал за ним.

Когда кончился лес, вдоль дороги потянулись занесенные снегом луга, а у обочин над сугробами заколыхалась синеватая трава, острым узким лезвием взломавшая прочный наст. Редкими проплешинами на полях выделялись заросли снежной ягоды и только начавшей отвоевывать себе здесь жизненное пространство зимней крапивы.

Вскоре впереди замаячили высокие холмы, а вершину ближайшего к дороге кургана венчал мрачный силуэт неведомо кем возведенной крепости. Точнее, развалин крепости, от башен которой сохранились лишь руины в три этажа высотой. И все равно сложенные из здоровенных блоков серого камня постройки смотрелись на редкость впечатляюще.

— Слушай, Шурик, — присмотрелся я, прикрывая глаза от лучей выглянувшего в разрыв между облаками тусклого зимнего солнца, — она же раньше выше была. Разобрали, что ли?

— Говорят, молнии несколько дней подряд били. — Ермолов остановился перевести дыхание перед подъемом по склону холма. — Магический шторм тогда с десяток верст до Лудина не дошел.

— Пошли, чего встал, — поторопил его я и сам принялся снимать лыжи. — Нам еще пилить и пилить.

— Дай отдышаться! — возмутился Шурик. — Никуда тебе эти пять минут не впились.

— Тут пять минут, там пять минут, — пробурчал я, но все же остановился подождать приятеля. Странно, не могу сказать, что так сильно и вымотался. На поддержание щита, правда, сил все больше и больше уходит, а в целом — вполне могу без привала хоть до Лысой горы доковылять. — Пойдем, у Стылого моря остановимся.

— Не, вот там-то как раз задерживаться никак нельзя, — тяжело вздохнув, принялся догонять меня Шурик.

— С чего бы это? — удивился я.

— Держи. — Ермолов протянул мне наполненный какими-то мелкими камушками мешочек. — Далеко не убирай.

— Это еще что такое? — Развязав тесьму, я обнаружил внутри обыкновенные окатыши. — На фига козе баян?

— Лужи там появились зеркальные — сам увидишь. Если отразишься — наружу двойник вылезет. Одно спасение: в воду что-нибудь кинуть, чтобы рябь пошла. Тогда доппельгангер сгинет.

— Круто. — Затянув тесьму, я сунул мешочек в карман фуфайки.

По мере приближения к вершине холма в лицо начал веять не по-зимнему теплый и влажный ветерок. Стоит закрыть глаза, и проще простого представить себя на берегу небольшого, прогретого солнечными лучами озера. Не летом, конечно, — слишком холодно сейчас для этого, но вот весенним вечером, когда уже начинает подыматься от земли прохладная стылость, — легко.

Все, разумеется, оказалось совсем не так. Нет, большую часть открывшейся нам с вершины холма долины действительно занимало озеро. Вот только на прогретое солнечными лучами оно никак не тянуло. Наоборот, казалось, что над ним пелена облаков сошлась еще гуще, чем над окружавшими дол курганами.

Принюхавшись к теплому воздуху, я внимательно осмотрел ровную гладь озера, которую не нарушала даже малейшая рябь. Странно, сколько раз здесь был, всегда волны на берег накатывали. А тут — тишина. Даже туман над прозрачной водой неподвижен, и только края его бледно-молочной пелены медленно расползаются на отдельные пряди и истаивают, так и не добравшись до покрытых коркой прозрачного льда берегов.

— Смотри, — указал мне Ермолов на лужи, усеивавшие снег вокруг Стылого моря. — Новую дорогу проложили подальше от них, но мимо трех-четырех придется пройти.

— Ясно. — Я внимательно осмотрел петлявшую по склонам холма меж валунов широкую тропу. — А откуда эти лужи взялись?

— Ты меня об этом спрашиваешь? — Шурик начал спускаться в долину, осторожно переступая ногами по обледенелой тропинке. — Ты б еще спросил, почему над Стылым морем туман всегда.

— Иди ты, — послал его я и заскользил следом. Как бы на такой наледи не навернуться. А то до самого озера скачусь.

359